– А ну прочь! Прочь! – заверещала сова. – Именем Люпуса, убирайся прочь!

Трое волков не скрывали своего изумления. Никогда еще сова не кричала на них по-волчьи.

– Какое твое дело? – грозно прорычал Хип.

Гвиннет уселась на камень повыше.

– Нет, это я спрашиваю тебя, что ты здесь делаешь? В это время года цивилизованные волки тут не ходят. Здесь нет добычи.

Чужаки, тихо рыча, принялись окружать камень. Вонь от них шла невыносимая. Говорили, что в голодные зимние месяцы они пожирали себе подобных и потому так дурно пахли. Даже Гвиннет различала их тяжелый запах, хотя совы вовсе не славились обонянием.

Волки обнажили зубы, навострили уши и слегка прижались к земле, занимая позу для атаки. По сигналу Хипа они втроем прыгнули на камень, но Гвиннет успела взлететь. Ей бы сейчас ведро с углями! Стоит только сбросить хотя бы один бонк на свалявшуюся шкуру, и все они запылают, как смолистое дерево в засуху.

Но вот она заметила тень Фаолана, крадущегося вверх по склону. Наконец-то! Их шансы теперь почти равны. Гвиннет взлетела повыше. «Какой хитрец, подкрался сзади», – подумала она. Хотя Хипу не потребовалось слишком много времени, чтобы тоже заметить Фаолана.

– Ну что, явился на свой последний раунд? – произнес Хип хриплым голосом. – Любишь проигрывать?

«Этот волк безумен. Он сошел с ума!» – подумала Гвиннет.

– Это ты проиграл, Хип. Не я.

– Нет, если кости твоей любимой Гром-Сердца будут у меня.

Сова поднялась еще выше. Теперь под ней в странном танце кружили четыре волка, тени которых переплетались в лунном свете причудливыми узорами. Каждый готов был прыгнуть и вцепиться в горло врага.

– Отдай! – потребовал Хип. – Отдай кости медведицы!

– Ни за что!

– Боишься? Боишься жить в этом мире без своей кормилицы?

– Это всего лишь ее кости, а сама она умерла.

– А ты не умер, но ты без них ничто, правда? – ехидно прорычал Хип.

– Ошибаешься, – отозвался другой голос с вершины холма.

Это была Сарк, которая поставила на землю ведро с горящими угольками, задрала морду и спокойно обратилась к Гвиннет:

– Проходила мимо твоей кузни и решила позаимствовать парочку бонков.

С этими словами она опрокинула ведро, и угольки посыпались вниз по склону огненной рекой.

Гвиннет сложила крылья и нырнула вниз. Теперь в каждой лапе она держала по угольку.

– Подожди! – крикнул Фаолан. – Еще не время!

Он медленно и уверенно двинулся на Хипа и на двух чужаков, подобно сошедшему с неба волку, мех которого был припорошен звездной пылью. За ним в воздухе плыла легкая дымка. Хип и чужаки непроизвольно задрожали, им показалось, будто из всех их костей вытекает мозг. Сейчас перед ними стоял не просто Фаолан, новый член Стражи, а целая стая лохинов, начиная с вождя Дункана МакДункана и фенго Хаймиша. Эта стая уходила вдаль, в глубь времен, вплоть до самого первого Фенго, который привел за собой волков в страну Далеко-Далеко.

– Оставь кости моей кормилицы и уходи. Уходи в Крайнюю Даль. Я не замараю лапы кровью.

Хип и два чужака резко развернулись и припустили со всех ног вниз по склону.

* * *

Когда прибыл бирргис, все уже закончилось.

– Они удрали, вместе с Хипом, – сказала Сарк.

– Удрали? Куда? – спросил Лайам МакДункан.

– В Крайнюю Даль, – ответил Фаолан. – Не пытайтесь их догнать. Они не вернутся.

Лайм МакДункан склонил голову и с любопытством всмотрелся в Фаолана.

– Странно, но мне кажется, будто за тобой стоит дух моего отца.

– Возможно, – тихо отозвался Фаолан. – Воз можно.

Гвиннет улетела в свою кузницу. Фаолан вернулся в Каррег Гаэр, чтобы начать свой путь к Кольцу Священных вулканов, где его посвятят в стражи. Сарк вернулась к себе в пещеру.

Она поставила в ряд у стены новый кувшин памяти, опустила в него морду и тихо зашептала:

– Я разумное существо. Я не верю в магию, не верю в дымку или в то, что эти глупые волки называют лохином, а совы – скрумом. Но сегодня, при свете луны Поющей Травы, я почуяла присутствие волков былых времен. Я поверила, что их призвал волк, которого мы называем Фаоланом. Я считаю, что он еще не знает о своей силе и не знает, откуда у него взялся спиральный узор на кривой лапе. Неужели он то, что скрилины прошлого называли духом вихря?

Сарк вынула морду из кувшина и плотно запечатала его горлышко влажной глиной, чтобы не пропало ни одно слово. Потом она поворошила угольки в очаге, подошла к лисьей шкуре, трижды обернулась вокруг себя и улеглась.

Сегодня выдался долгий день, и она смертельно устала. Прислушиваясь к тихому пению болотной травы, она думала не о Фаолане, а о волчице Мораг. Как бы она гордилась своим сыном, которого никогда не знала и которого не могла изгнать из своей памяти! Надеюсь, у нее все хорошо. Надеюсь, когда наступит время, ее последний вздох будет спокойным.

И тут, возможно, впервые в жизни, волчица Сарк-из‑Топи произнесла короткую молитву.

– Великий Звездный Волк, освети ей дорогу! Пусть ее путь в Пещеру Душ будет прямым и коротким. И пусть Скаарсгард поможет ей взобраться на Звездную лестницу.

На продуваемом всеми ветрами гребне холма стояли два волка и смотрели вниз. Там, в лагере у подножия, два дня назад завершился гаддерглод. Крупного волка с серебристой шкурой и слегка искривленной лапой звали Фаолан. Рядом с ним замерла изможденная маленькая одноглазая волчица. Вопреки всем предсказаниям именно они были названы победителями, и теперь им предстояло стать членами особой волчьей стаи – Стражи Кольца священных вулканов.

Впервые за все время, что они числились глодателями, самыми презренными членами стаи, Фаолан и Эдме стояли горделиво и прямо, навострив уши и вытянув хвосты по ветру. Но прежде чем отправиться к Кольцу священных вулканов и начать новую жизнь, им нужно было совершить еще одно путешествие – слаан-лиф: это был ритуал прощания малькада – про́клятого волка, родившегося с уродством, – со своей прежней судьбой. Слаан-лиф – ритуал примирения, странствие в поисках истины и своего места в мире.

Новорожденных малькадов уносили подальше от стаи и оставляли умирать. В тех редких случаях, когда несчастные щенки выживали, им дозволялось вернуться в свой клан в роли глодателя. И только те из них, кто докажет свое мастерство, могли когда-нибудь стать членами Стражи.

С давних времен существовал закон, что победившие на гаддерглодах будущие стражи должны были сначала посетить то место, где их покинули, – тумфро на языке волков. Считалось, что таким образом они расстаются со своим прошлым и оставляют позади все унижения и страдания, которые им довелось пережить. Фаолана бросили на берегу реки, которая делила страну Далеко-Далеко на две части. Эдме когда-то оставили умирать на самой северной вершине Кривого Хребта.